Даламар Арджент: Я, маг

[Faery]

Огромная благодарность  Лин Тень - прежде всего за то, что мне вообще пришла в
голову мысль это написать. А так же - за наши длительные беседы, за вопросы и ответы и еще много за что. Спасибо!))

 

Ко Дню Рождения Даламара Арджента

 

Возобновив с огромной радостью после очень долгого перерыва свое знакомство с Сагой о Копье, я, конечно же, в первую очередь следила за судьбой Рейстлина Маджере, которого люблю еще с тех самых времен, когда больше 10 лет назад открыла впервые "Драконов Осенних Сумерек". Однако через какое-то время, читая Сагу дальше, я поняла, что мои мысли в не меньшей степени занимает и другой персонаж. Даламар Арджент, ученик Рейстлина, молодой эльф, изгнанный со своей родины.
Появившись в "Часе Близнецов" как практически второстепенный персонаж, он довольно быстро выходит на первый план. И вот тут возникает масса вопросов. Слишком неоднозначно его поведение, слишком разным он показан в различных ситуациях (даже описание внешности варьируется от книги к книге!). Чего только не говорят о Даламаре Ардженте! Предатель, наказанный по заслугам, вечный слуга, привыкший всю жизнь гнуть спину, неважно перед кем, преданный ученик и еще одни боги знают что - вплоть до того, что это вообще собирательный образ, призванный затыкать дыры в сюжете. Однако чем дальше я читала, тем четче вырисовывалось развитие этого характера, тем понятнее с точки зрения мотивов становились его поступки.
Так кто же он такой - Даламар Арджент?

Истоки
Даламар - ребенок, у которого не было детства. Детство - это период игр, познания мира, это период, когда родители составляют альфу и омегу мира ребенка. Нормальное детство возможно только при наличии семьи, которая полноценно общается. Нормальное детство - это когда у ребенка есть возможность задать интересующий его вопрос и получить ответ, пробовать все, что захочется, когда ребенок знает, что он защищен от неблагоприятных воздействий внешнего мира, как физических, так и моральных. Было ли все это у Даламара? Нет. Его семья не располагает свободным временем, которое она могла бы уделить своему сыну, более того, до определенного момента она не располагает собственным жилищем. Грубо говоря, это вообще сложно назвать семьей. Все время Дератоса Арджента и его жены, Ронен Виндуокер, да и юного Даламара в первую очередь посвящено выполнению приказов хозяев:
«До этого его родители и сам Даламар жили в поместьях тех, кому они служили - семья, которая встречалась днем только мимоходом и иногда проводила вечера вместе, когда их господа не нуждались в них.» («Даламар Темный»)

Вспомним себя после тяжелого трудового дня: готовы ли мы к задушевным разговорам, готовы ли мы вообще кому-либо уделять внимание? Вряд ли, нас чаще всего больше интересует отдых, возможность посидеть спокойно, побыть в тишине. А ведь семейству Арджент-Виндуокер такой шанс еще и не каждый день выпадает.
Что получается? У маленького Даламара неизбежно в течение дня возникают вопросы. Дети вообще задают много вопросов, и это естественно, это один из способов познания мира. Может ли наш герой получить на них ответы? Нет: родители далеко, они заняты, а когда свободны, то, скорее всего, слишком устают, чтобы разбирать все, что может произойти с ребенком в течение дня. Хозяевам до его проблем дела нет - это всего лишь слуга. То есть все спорные моменты, все, что может вызвать трудности, требует морального выбора, приходится либо откладывать на потом, когда это может быть уже неактуально, да и не факт, что вообще выслушают, либо решать самостоятельно. Ни о каком чувстве защищенности тут речи идти не может. Это типичная ситуация «каждый сам за себя».

Через некоторое время ситуация усугубляется: родители умирают, о других возможных родственниках ничего неизвестно, скорее всего, их нет. Даламар остается совсем один. Его внутренним миром никто не интересовался и не интересуется - и он считает это нормой. Поэтому, когда Теллин Виндглиммер начинает задавать вопросы и выказывает некое понимание, Даламар тут же готов обороняться. Но и... пусть не сразу, привязывается, сам того не осознавая.
«- Это должно быть трудно, - сказал Теллин наконец, низким и вдумчивым голосом. - Это должно быть болезненно, чувствовать в себе такой талант и не иметь возможности использовать его более творчески, чем сейчас.
Даламар застыл, пораженный. Против воли его плечи сгорбились, как бы защищаясь от неожиданного вторжения в его мысли. Когда Теллин улыбнулся, понимая, что попал точно в цель, Даламар вынудил себя расслабиться. Он должен был быть более осторожным.
-Да, я представляю, как это трудно, - сказал Теллин. - Но я надеюсь, что вы сможете более свободно развить свои навыки здесь, Даламар. И я думаю, что смогу убедить Главу Храма научить вас большему.
У Даламара перехватило дыхание - промах, который Теллин не должен был видеть.
- Большему, господин? Больше магии... но почему?
...
Взгляд узких глаз Теллина ужалил Даламара и он мигом ощетинился.
- Слово слуги? Зачем, какая от этого польза вам, лорд Теллин?
- Польза будет немалая, и я говорю об этом с уверенностью. Вы не похожи на лгуна, Даламар Арджент.
Даламар кивнул и поклонился лорду Теллину, в первый раз за все время, которое провел в скрипториуме.»
(«Даламар Темный»)

Смотрите, что происходит. Жрецу удается поставить себя на место молодого слуги, понять его чувства - и слуга потрясен. Потрясен тем, что кто-то вообще задумался, что у него есть чувства, есть мечты, более того, ничего предосудительного в этих мечтах не видит. Может быть, впервые в жизни кто-то постарался увидеть в Даламаре личность, принять эту личность с ее потребностями. В отношении Теллина к Даламару абсолютно нет негатива, предубеждения, наоборот, он выказывает полное доверие своему новому слуге, уверенность, что они смогут вместе работать и готовность дать ему все необходимое. Это даже не столько отношение господина к слуге, сколько сделка с новым сотрудником. И Даламар не может не почувствовать и не оценить этого - он тут же делает крохотный шажок навстречу, пока осторожный, пока еле заметный. Его поклон - искренний жест, благодарность - насколько он может ее испытать и выразить. Тут сразу же на контрасте вспоминается, как неохотно, словно делая одолжение, дерзкий слуга кланялся тому же Эфлиду.

Что происходит дальше? Не встретив привычного презрительного отношения, насмешек над мечтой, молодой маг становиться все смелее, увереннее, раскованнее. Решается заговорить о своем плане по защите Сильванести:
«Даламар помолчал минуту, размышляя, не перейдет ли он сейчас грань дозволенного. Потом мягко произнес:
- Конечно, вы правы, но, думая о будущем, я понял, что знаю как исправить эту ошибку.
Теллин снова отложил перо, на этот раз не улыбаясь.
- Вы раздумывали над военными планами, Даламар? Не лучше было бы оставить это дело...
- ...тому, кто более подходит для этого? - Даламар пожал плечами. - Я понимаю вас, господин, но неужели вы думаете, что в сердце слуги меньше любви к родине, чем в сердцах лордов и леди?
Теллин вздрогнул.
- Извините меня, Даламар. Я не имел в виду...
Да, ответила ему холодная улыбка Даламара. Именно это вы и имели в виду, мой господин.»
(«Даламар Темный»)
И обижается, когда Теллин вспоминает о его положении. Он задет настолько, что даже осмеливается хотя бы невербально, но выказать свою обиду. А ведь перед ним извинились - перед слугой! Здесь уже явно идет более личное отношение к своему господину, чем ему когда-либо приходилось испытывать, уже видна та болевая точка в душе, которая станет причиной многих несчастий этого персонажа - потребность быть принятым, потребность в ком-то близком. И, что еще интереснее, это не есть реакция рабской натуры, не ненависть и зависть к "угнетателю, на которого я тут спину гну в поте лица, а он...", это реакция обиженного ребенка, который пришел предложить помощь, а ее не хотят принять. Здесь снова аукается тот факт, что Даламар не имеет живых родственников, что не может не влиять на его отношение к себе и миру. При такой долготе жизни эльфы, даже став взрослыми, обретая все права и обязанности взрослых, все равно очень долго остаются в положении детей - родители все еще довольно молоды, а для родителей мы всегда остаемся детьми. Кроме того, каждый эльф - это маленькая веточка в могучей кроне семейного древа, это неотъемлемая часть структуры со множеством теснейших взаимосвязей. У Даламара эти связи оборваны, он выломан из подобной структуры, он стоит особняком.

Вообще, думается мне, встреча с господином Виндглиммером могла стать большой жизненной удачей Даламара Арджента: своим мягким и доброжелательным отношением ему удалось заставить молодого эльфа немного ослабить защитные барьеры. (Хотя не надо и преувеличивать заслуг лорда Теллина - для него Даламар всего лишь слуга, правда, очень умный и хитрый.) Тот даже готов начать задумываться о своих отношениях с окружающим миром, взглянуть на себя со стороны:
«"Если бы этот парень был гномом, то был бы самым суровым гномом из всех. Я не думаю, что в нашем языке есть слова, которые могли бы охарактеризовать его".
Это не был комплимент, но Даламар не мог отрицать, что это было достаточно точное наблюдение. Он не был эльфом, имеющим много друзей. По правде говоря, существовало очень немного людей, которых он любил, еще меньших он уважал. Мрачно улыбаясь, он понял, что единственный, кого он уважал, шёл сейчас перед ним - жрец Теллин Виндглиммер, который отважился иметь мечту столь же недостижимую как и его.»
(«Даламар Темный»)
Однако из этого же отрывка явствует, что юный маг все же неспособен осознать и признать истинную природу своих чувств. Он старательно пытается смотреть на свои эмоции свысока, с иронией, теша себя убеждением, что все эти сантименты ничего на самом деле не значат для него.

Но это не так. Вспомним, что именно футляр для свитка, подаренный Теллину леди Линнтой, стал для Даламара неким символом:
«Иногда он доставал испачканный грязью со дня смерти лорда Теллина вышитый футляр свитка, который содержал Гимн Рассвета к Эли, и смотрел на него. Он попытался возвратить его леди Линнте, но она не взяла. Она долго смотрела на Даламара и ее глаза, переполненные горем, беззвучно просили: не заставляйте меня взять это, не заставляйте меня думать о том, чего, возможно, никогда и не было. И таким образом Даламар оставил свиток у себя, как экспонат другого времени, другого места и богов, имена которых звенели.» («Даламар Темный»)

Если молодой эльф настолько рационально относится к эмоциям, зачем бы ему нужны эти символы, эти напоминания о чужих и собственных страданиях? Кроме того, он бы попросту не понял чувств леди Линнты, не обратил бы на них внимания. Но он видит и понимает ее взгляд и ее горе, ее желание защититься от лишней боли.

Итак, что мы имеем? Свои чувства и эмоции Даламар привык держать глубоко внутри, за семью замками. Это продиктовано, во-первых, его положением социальным и семейным положением, во-вторых - стремлением защититься от насмешек и презрения. Естественно, ни о каком умении их анализировать, ни о каком развитии эмоционального интеллекта и речи быть не может.

Вы скажете - ну и что, это довольно обычная ситуация для слуг.
Так-то оно так, но с Даламаром ситуация немного другая. Он маг. Талантливый маг, не имеющий права на магию. Потому что традиция. Даламар слуга, сын слуг, и этого достаточно, чтобы закрыть ему дорогу в магическое сообщество навсегда. Ему дают начальную подготовку только потому, что неиспользуемый и неконтролируемый магический дар чаще всего ведет к сумасшествию. И хоть нигде об этом не говорится, но есть все основания полагать, что до его сведения это довели. Кастовость и приверженность традициям очень сильно развиты в обществе сильванести. Даже жрец, Теллин Виндглиммер, не пошел против, разве что мечтать об этом смел (и пределом этих мечтаний было - обменяться подарками, взглядами), хотя его любовь к леди Линнте была взаимной и других, более выгодных партий, да и вообще каких-либо, для нее не было:

«Они знали друг друга с детства, когда Линнта прибыла для поклонения в Храм Эли, и Теллин был мальчиком, задающимся вопросом, как близко его судьба будет привязана к тому же самому храму. Когда они вошли в пору юности, они уже были в разных кругах. Как они могли? Теллин жил в своих книгах, а Линнта была дочерью Дома, строгий принцип которого запрещал смешивание крови Создателей Крон с кем-либо из любого другого Дома, даже из Королевского.» («Даламар Темный»)

А ведь жрец Паладайна - намного выше по положению какого-то слуги. Но - существует древний запрет, который нарушить просто немыслимо.

Даламар Арджент - наверняка не единственный такой случай, и даже не первый, иначе бы его судьба стала предметом пристального внимания со стороны Дома Мистиков как минимум. Не обладаю данными, чтобы говорить о судьбе выходцев из Дома Слуг, обладавших магическими способностями. Но чисто с точки зрения логики - если бы их было много, и все они стремились к тому, чтобы все-таки получить доступ к магии, это не могло бы не повлиять на общество. Хотя бы в том смысле, что был бы разработан алгоритм, что с такими делать: уничтожать или обучать и давать возможность развиваться? Возможно, кастовая система перестала быть настолько жесткой, и бывшие слуги могли бы стать практически на одну ступень с прочими магами. Говорю "практически", ибо эльфы - ужасные снобы, принять слугу как равного - такого от них трудно ожидать, по крайней мере пара столетий на это бы ушло точно. Также и долгота жизни вынуждает их твердо следовать традициям: эльфам, как ни какой другой расе, удается наблюдать, как быстро меняется мир вокруг, как быстро забываются корни, белое становится черным и к чему это ведет.
Так или иначе - ничего подобного мы не наблюдаем. Стало быть, прочие либо молча покорялись своей судьбе, либо их не было.

Однако покорность - не то качество, что могло бы охарактеризовать господина Арджента:
«Даламар поднял пучок соломы с пола, видимо выпавший из корзины с вином.
- Обычное дело. Эфлид хочет кое-чего от меня, и я хочу убедиться, что он этого не получит.
...
- И что тогда? - спросила она Даламара. - Чего хочет Эфлид? - Используя только проворные пальцы своей правой руки, Даламар завязывал узел из соломы.
- Слугу, скромного и послушного.» («Даламар Темный»)

С одной стороны - этот скрытый протест, выраженный внешне разве что этой бессмысленной возней с клочком сухой травы, немного отдает подростковым бунтом. Но все немного сложнее. В отличие от квалинестийских Калиндаса (предавшего Лорану в "Войне Душ" и шпионящего за ней для Рыцарей Тьмы) и его брата Келевандроса, молодой маг не ищет, кого обвинить, не пытается кому-то отомстить - он ищет для себя возможность развиваться. И вот за это, мне кажется, его стоит уважать Слуга хочет знаний - он получает знания. И пусть это черная магия, он не падает в обморок от этой мысли. Он не лицемер и не ханжа - себе он не врет, ему нужно Искусство, ему хочется большего. Однако открытый бунт на данный момент только разрушит его жизнь, чего он не мог не понимать.

Выбор
Даламар преодолевает сильнейшее сопротивление общества. Но хуже того - свое собственное. Любовь к магии в нем борется с любовью к родине.
Даламар - истинный патриот. Понимая ошибочность официальной политики по отношению к Фэйр Керон, разработав свой план защиты страны, он решается просить своего господина поговорить с королем, хотя это - опасная дерзость для слуги. И лишь потом осознает, что ему могут дать шанс. Шанс на дальнейшее развитие как мага:

«Любовь к родине, переполнявшая Даламара, заставила его придумать этот план, который он представил перед королем, настоящая и преданная любовь, чувство, знакомое каждому эльфу. Он не задумывался раньше об этом, до сегодняшней ночи в Саду Астарин с мигающими светлячками и ароматом жасмина в воздухе. С каждым шагом надежда с новой силой возрождалась в нем. Когда его план одобрят - а он знал, что так и будет - он попросит, чтобы лорд Теллин рассказал его историю магам Дома Мистиков, для того чтобы теперь его обучали так же, как и других начинающих волшебников. Он смел на это надеяться, поскольку он стоял среди лордов и говорил с королем, который не только выслушал его, но и услышал.» («Даламар Темный»)

Только сейчас в его голову пришла мысль, что он может извлечь какую-то выгоду для себя лично.

Возвращаясь после Войны Копья домой, Даламар осознает, что ему там вряд ли будут рады, учитывая его настроения на тот момент, которые он и не очень-то скрывает. И, тем не менее, он не отказывается от мысли как-то устроиться в родных лесах. Более того, во "Втором Поколении", спустя четверть века, после изгнания, в качестве платы за свою помощь Сильванести он вытребовал себе месяц пребывания на родине, сознавая, что там будет изгоем, что, его там ненавидит абсолютно каждый.
«- Только месяц, - раздался голос сенатора. - Ни днем дольше.
- Клянусь Нуитари. - Даламар порадовался, наблюдая, как содрогнулись его собеседники, когда он назвал бога Черной Магии.
- Ты явишься и отбудешь тайно, - продолжал сенатор. - Ни один не должен знать об этом. Ты обязан хранить полное молчание.
- Я согласен.» («Второе Поколение»)

Даже на такие условия он согласен, а ведь, по сути, ему предстоит месяц абсолютного одиночества, без права свободно передвигаться по стране - как еще организовать его пребывание в Сильванести так, чтобы никто об этом не узнал?

И вспомните, какое потрясение вызвал тот факт, что, как выяснилось во время Испытания, он готов предать родину ради магии:
«Когда он оглянулся через плечо, Даламар почувствовал, как напрягся каждый нерв его тела, ибо он узнал Лорака Каладона из Сильванести.
Какую чуму выносит Лорак из Башни Высшего Волшебства? Что это за вещь, которая принесет столько ужасов Земле Сильвана? Даламар думал об этом, но всё-таки больше всего его занимал другой вопрос:
- О, господи, - простонал он. - Почему я позволил ему уйти?
По той же причине, прошептал в его сердце темный и таинственный голос, по той же причине, по которой ты не позволил леди Кеселе помешать проведению Испытания. Больше всего на свете ты любишь магию, и ради неё готов на всё.» («Даламар Темный»)

При всем том, что ставить Искусство выше чего бы то ни было в мире - абсолютно нормально, более того, это можно счесть требованием к кандидату в маги, Даламар это в себе принять оказался не готов. Даже по прошествии более двадцати лет эта мысль все еще очень болезненна для эльфа:
«Испытание Юстариуса оставило его хромым. Но для других Испытание проходит только в их сознании. - Лицо Даламара напряглось, голос задрожал от воспоминания о боли. - И это может воздействовать иногда хуже, чем другие Испытания...» (Второе Поколение»)

Даламару Ардженту предстоит сделать выбор, который определит всю его дальнейшую жизнь. Родина или магия?

Получив начальное образование, в основе которого лежит умение контролировать свой дар, от дальнейшего использования магии отказаться можно, вспомним хотя бы Лемюэля из Гавани. Но для этого надо обладать таким же характером, как у него, чего нельзя сказать о Даламаре Ардженте из Сильванести. Значит, надо искать возможность продолжать обучение.

Собственно говоря, тот факт, что Даламар вошел именно в Черную Ложу, предопределен не только и не столько его внутренними качествами, сколько стечением обстоятельств. Главное его желание - изучать Искусство, без относительно «цвета». Очень показательны в этом плане мысли эльфа, во время разговора с Теллином Виндглиммером в храме Паладайна:

«Он пошевелился, чтобы отойти от яркого света, но так и не сделал этого, поскольку был поражен внезапной мыслью, что в действительности жаждал не обязательно темной магии. Просто магии и все, и если лорд Теллин смог бы убедить одетых в белые одежды магов Дома Мистиков продолжить его обучение, которого он жаждал; если бы они признали его, его талант, который они не могли отрицать, но не могли признать. Тогда он учился бы у них.» ("Даламар Темный" )

Если бы все еще существовала эта возможность, Даламар наверняка бы сделал все, чтобы ею воспользоваться. Но лорд Теллин мертв, и некому просить за Даламара в Доме Мистиков. О его участии в защите Сильванести мало кто знает, да даже если и знают - согласно этому плану пришлось применить алую магию, что уже практически богохульство. Таким образом, вариант «изучать белую магию» отпадает. Остается одно - продолжать освоение темной магии. Однако отношение эльфийского сообщества к черной разновидности Искусства весьма негативно. Это почти стопроцентная гарантия изгнания.
По сути, выбор-то - оторвать половину себя. Вопрос - какую? Логику здесь применить довольно сложно: что ни выбери, потеря будет довольно болезненна. И необходимо помнить еще и о том, что Даламар - натура весьма эмоциональная.

Он уже пришел к мысли, что нужен только самому себе. Семьи нет, друзей нет. Общество не только не оценило самоотверженной (по меньшей мере) попытки защитить страну - преисполнилось негодования, презрения и подозрений, (да, в общем-то, его попытались устранить - маги попадали под удар при предложенной Даламаром операции, его туда и направили, талантливого аналитика, между прочим, вот уж поистине "мудрое" решение).
К тому же общая ситуация в мире такова, что к мысли о своей собственной ненужности кому бы то ни было примешивалась очень характерная для Эпохи Отчаяния мысль о том, что и Паладайну, и прочим светлым богам нет дела не только до Сильванести в частности, но и до всего Кринна в целом. Хотя, надо сказать, для сильванести Кринн - это нечто абстрактное, «где-то там», а вот истоптанный, изуродованный, несмотря на все молитвы Эли, Сильваност - вот он, перед глазами молодого эльфа:
«И эльфы плакали, они плакали, когда увидели, как их принцесса, Эльхана Звёздный Ветер, выходит из этих руин, чтобы поприветствовать их. В её глазах эльфы увидели всю боль и горе своей земли, отчаяние из-за безумного поступка отца. Все видели, как контрастируют эти глаза с возрастом Эльханы, сделав её похожей на молодую женщину со старушечьими глазами. Все плакали, понимая, что теперь она, как прежде её отец, воплощение этой земли.
Только Даламар стоял молча и не плакал, потому что ему хотелось кричать в гневе на тех богов, статуи которых теперь лежат в руинах, на тех богов, что претендовали на власть в сердцах смертных только для того, чтобы занять лучшее положение в
собственной иерархии, на тех богов, которые принимали Кринн за шахматную доску, где Сильванести была всего лишь частью игрового поля.» («Даламар Темный»)

Но этого гнева, обиды на Эли, на прочих богов, оставшихся безучастными к молитвам сильванести словно бы мало. Чувствам молодого мага наносят еще один удар.
Эльфы вернулись домой из изгнания. Это - праздник. Да, горький, но есть принцесса Эльхана, которая олицетворяет собой эти земли, есть надежда. В такие моменты народ, как правило, ощущает особую сплоченность, готовность всем вместе трудиться, чтобы вернуть былое великолепие. Слегка приглушаются социальные различия, правители становятся ближе к народу. Что же происходит с нашим героем?
«И тут, среди развалин, состоялась долгожданная встреча. Среди больных деревьев, некоторые из которых ещё сопротивлялись тлению, а другие уже погибли, среди скелетов самшита, гортензии и пионов, Портиос из Квалинести приветствовал Эльхану из Сильванести. Они обменялись сухими поцелуями, в то время как квалинестийские бегуны стояли на страже Звёздной Башни, а Глава Дома Защитников, лорд Коннал, стоял в стороне. Теперь он не скрывал своё неудовольствие, и все видели, что он не переносит Портиоса, которому был вынужден подчиняться на пути к дому. Каждый видел, что лорду не нравилось, что Эльхана настолько тепло встречает этого квалинестийца.
Даламар больше ничего не смог увидеть.
- Иди, - сказал лорд Коннал, как раз когда остальные подошли, чтобы приветствовать свою принцессу. - Ты здесь не нужен. Начинай свою работу в Храме Эли.» ( «Даламар Темный»)

Вот так. Даже права просто ощутить общность со своими соплеменниками, разделить с ними радость и надежду на то, что все еще можно вернуть, за молодым магом не признают. «Ты здесь не нужен, ты никто, изгой, раб, единственное право которого - выполнять черную работу», - вот что, по сути, говорит ему Глава Дома Защитников. Естественно, что это вызывает протест, как и приказ трудиться над восстановлением храма бога, который, по мнению эльфа, никак не оправдал веры в него: Эли не смог даже защитить свой собственный храм. У Даламара осталось единственное прибежище и утешение - магия:
«Даламар стоял среди развалин Храма и смотрел на север, туда, где лежала пещера, скрывающая его драгоценную тайну, его книги заклинаний. Его тянуло туда неимоверно. Ещё сильнее его тянуло совершить, наконец, то, что он решил сделать ещё в Сильвамори. Даламар Сын Ночи должен был сказать богу, что у него теперь новое имя.»
(«Даламар Темный»)
Такой исход обусловили два фактора. Первым стал тот факт, что Даламар Арджент являлся слишком ярким исключением из общих правил. В каком-то смысле он мог стать надеждой Сильванести, надеждой на выживание и процветание. Для выживания общество должно развиваться, меняться, утрачивать одни качества и приобретать другие. Вспомним Соламнийских Рыцарей: Кодекс и Мера свое отжили, и они были вынуждены это признать и где-то пойти против них. Белая магия не способна защитить - значит, стоит перестать отрицать Алую магию (как минимум), хотя бы в крайних случаях. Закосневшее, нежелающее меняться общество обречено. Если слуга одарен в магическом искусстве - значит, его следует учить и применять его таланты в интересах общества. Но наш герой делает слишком большой шаг вперед, чтобы негибкое, строго придерживающееся традиций эльфийское общество могло это принять.

Второй фактор - психологическая незрелость самого эльфа, нерешенная застарелая проблема, ощущение собственной ненужности, отверженности. Даламар действует в стиле трудного подростка - выбирая магию, более того, запретную магию, он поворачивается к миру, который не оправдал его ожиданий, спиной. Разница в его отношении до изгнания и после видна очень четко. Вот он, в свое время испытавший потрясение при виде погибших во время защиты Сильванести магов, никогда не державший в руках оружия, хватается за меч, чтобы хотя бы попытаться спасти бегунью на корабле:
«В ярости Даламар повернулся и схватил первое попавшееся оружие, до которого смог дотянуться - ржавый и погнутый меч. Один, второй и третий скелет появились у борта ялика, гремя костями и беззвучно работая беззубыми челюстями, их глазницы были пустыми как сухие колодцы. Даламар замахнулся мечом, как заправский воин, инстинктивно сжимая оружие обеими руками. Он видел, как это делает Портиос и постарался войти в слаженный боевой ритм. Он должен обрушить меч на голову твари, чтобы отделить ее от костистого тела. Он должен отрубить ему голову, чтобы убить. Это он и сделал, и ещё раз, и ещё, всё ещё пребывая в ярости, вспоминая крики женщины, которая выскользнула у него из рук и погибла.» («Даламар Темный»)

И вот он хладнокровно, не задумываясь, убивающий ради проведения магического эксперимента и с интересом естествоиспытателя наблюдающий за процессом:
«Последний свет исчезающих звезд высветил тонкую тень на земле. Даламар почувствовал сильный запах гоблина и неподвижно сидел, притворяясь, что ничего не замечает. Стальное лезвие со свистом выскочило из ножен. Даламар повернулся, концентрируя всю свою силу на рубиновом кольце и направляя его магию. Глаза гоблина расширились, челюсть отвисла и он, с шумом втянув воздух, упал замертво. Используя нож гоблина, Даламар проверил, действительно ли вся кровь высохла в его жилах. Да, там он нашел только коричневатую пыль вместо крови.» («Даламар Темный»)

Всем своим поведением Даламар словно пытается сказать: «я не с вами, вы мне не нужны.»

Однако прошу обратить внимание на то, что это не тупое и бессмысленное отрицание всего и вся. Оказавшись в чужой стране, без средств к существованию, Даламар не идет на большак с кистенем, не подчиняет свою жизнь принципу «меня обидели - я страшно отомщу». Нет, он упорно, всеми средствами, старается приблизиться к тому обществу, которое он выбрал, которое должно его принять - к магам. Ради этого он готов очень на многое.
Ему приходится начинать свою жизнь сначала, с самого низа: бродяжничество, унизительная ловля крыс ради куска хлеба. Да, убийство Трамда Темного - с одной стороны является местью за разрушенный Сильваност. С другой же - Даламар отлично понимает, что это задание - еще одно испытание, приготовленное для него Ладонной. Отправиться в Палантас с опаснейшей миссией шпионить за самым могущественным и таинственным магом Крина? И на это он готов, лишь бы получить доступ к знаниям, развиваться дальше, обрести могущество. Так говорит себе Даламар. Однако тут он немного лукавит сам с собой.

 

Шалафи
Зачем вообще Даламару нужен учитель? Пройдя Испытание, он получает право работать в Башне с любыми источниками, учиться самостоятельно ему не привыкать - вспомним хотя бы те самые пресловутые книги по черной магии, найденные им еще в лесах Сильванести. Это опять аукается его сиротство, тот факт, что его не поняли и не приняли на родине, его и его любовь к магии. Недаром он так старательно собирал слухи о маге со странной внешностью, который обладает такой магической мощью. Тот, кто настолько силен в Искусстве, не сможет не понять страсти к магии эльфа. Именно к этому человеку он стремился. Он идет к Рейстлину с уже вызревшей подсознательной готовностью быть не просто учеником. Стать чем-то большим. Вот его мысли перед тем, как он вошел в Башню:

«‘Это его магия блокирует мою, - говорил он себе, поднимаясь наверх. - Он не разрешит мне колдовать, и если таково его желание, так и будет. Мой путь от Сильваноста до Палантаса никогда не был легок. Но этот путь я выбрал сам и доверяю своему выбору'.
- Шалафи, - прошептал он, пробуя на вкус эльфийское слово, означающее «учитель». - Будет так, как вы пожелаете.» («Даламар Темный»)
Вот оно - запретите мне колдовать (неслабо для эльфа, который ради магии родину продал, да?), ешьте меня с кашей, только не прогоняйте.

Процесс индивидуального обучения, а тем более обучения магии - это очень интимный в плане общения процесс. Волей-неволей ученик и учитель равно раскрываются друг другу. Возникают отношения, в какой-то степени напоминающие взаимоотношения родителя и ребенка. Именно за этим, хотя и не признаваясь себе в этом, шел в Палантасскую Башню Даламар.
Вот где в полной мере проявляется потребность темного эльфа во внимании, в принятии.

Даже отношения с Китиарой, построенные, в общем-то, на простой физиологии, все же, как выясняется, значат для него довольно много. Даламар не доверяет вроде бы воительнице, умом готов к любым козням с ее стороны, но когда подозрения подтверждаются - это сильно ранит эльфа:
«Даламар грациозно поднялся на ноги и прошелся перед остывающим очагом, шелестя длинной накидкой.
- Я никогда не доверял ей полностью, - глухо сказал он, повернувшись ко всем спиной и неотрывно глядя не едва тлеющие угли. - Я знал, на какое коварство она способна, и был готов ко всему. Известие о готовящемся штурме Палантаса не было для меня неожиданностью.
Говоря это, он взялся рукой за каминную полку, и Танис увидел, как побелели костяшки его пальцев.» («Испытание Близнецов»)

После такого Китиару бы в Палантасской башне только внеочередной файерболл должен бы ожидать, но ничего подобного не происходит. Даже зная, что Китиара уже предала его и, скорее всего, пришла убить, он пытается ей, раненной обитателями Шойкановой Рощи, помочь. (За что и получает кинжал в бок и еще много «приятных» вещей.):
«Темный эльф осторожно открыл дверь лаборатории. Молодая женщина лежала на полу у его ног. При виде ее Даламар ахнул.
Если Китиара и была одета в доспехи, то теперь стальная кольчуга и латы были сорваны с нее, причем явно не человеческими руками.
... - Еле прошла, - прошептала Китиара, и ее губы слегка раздвинулись в чарующей кривой улыбке, при виде которой Даламар почувствовал, что кровь его забурлила. Воительница протянула руку:
- Я пришла к тебе. Помоги мне встать... Даламар протянул ей свою руку.
Поднявшись, Китиара немедленно прижалась к нему, и темный эльф почувствовал, что она вся дрожит. Зная, что за яд течет сейчас по ее венам вместе с кровью, Даламар нахмурился и покачал головой.
Обняв молодую женщину за плечи, темный эльф втащил ее в лабораторию и захлопнул за собой дверь.» («Испытание Близнецов»)
Просто поразительно, насколько долго он продолжает танцевать на этих граблях. Зачем, уже будучи преданной этой женщиной, он пытается ей помочь? Затем, что уже допустил ее в свое сердце и просто так отвернуться не может. Слишком мало в его жизни тепла и любви было.

Рейстлину-то было не до ученика по большому счету и тем более не до его личностных проблем. Но для Даламара такая модель отношений нормальна. Никто и никогда не уделял ему много внимания. Даже самая малость - ровно столько, сколько необходимо, чтобы был нормальный контакт между учителем и учеником - и эльф уже оттаивает, раскрывается.

Даламар снова оказывается перед выбором - шалафи или Конклав. Причем, что самое ужасное для него в этой ситуации, он его осознать неспособен. Потому что своих чувств к Рейстлину он не понимает, если вообще замечает их наличие. Он от этого давно и старательно себя отучил.
С одной стороны - Конклав, который для Даламара есть олицетворение магического сообщества. К которому нашему магу очень бы хотелось принадлежать, что естественно. Так что условия игры надо бы соблюдать. С другой стороны - шалафи, в котором эльф подсознательно ищет замену отцу. Насчет отношения к нему шалафи Даламар не заблуждается - для Рейстлина он всего лишь ученик-помощник по хозяйству, «прими, подай, пошел на фиг, не мешай», ему это привычно и знакомо, он все, что угодно готов снести, лишь бы не выгнали. Сюда примешивается страх разоблачения. И в этом состоянии, в напряжении и страхе, он пребывает вплоть до самого разговора с Рейстлином. Но собственно "просветление" наступает на воспоследовашем за этим разговором заседании Конклава. До Даламара вдруг доходит, что Конклаву-то он неинтересен абсолютно, он свое дело сделал, и его карьера и развитие Пар-Салиана и Ладонну не волнуют (у них и своих забот хватает, судьба мира, например). Только если Рейстлин говорил это прямо: "Ты же всегда знал, что я буду спасать в первую очередь себя", то Пар-Салиан, как всегда, "деликатно" промолчал, озвучив эту мысль, когда все уже было сделано:
«- Мы достаточно сносили твои оскорбления, Даламар, - сказал Пар-Салиан. - Мне начинает казаться, что твоя преданность шалафи чересчур велика. Если это действительно так, то ты больше не можешь приносить пользу Конклаву.
Не обращая внимания на угрозу, Даламар с горечью улыбнулся.
- Шалафи... - негромко повторил он и вздохнул. Крупная дрожь сотрясла его хрупкое тело; он крепче сжал на груди разорванную ткань плаща и наклонил голову. - Я застрял посередине, как он и предвидел, - негромко сказал он. - Я не знаю, кому служу теперь и служу ли вообще.
Он поднял темные печальные глаза, и взгляд их заставил Тассельхофа почувствовать болезненный укол в самом сердце.
- Я знаю одно, - с вызовом продолжил темный эльф, - если кто-то из вас придет к Башне в его отсутствие, то я его убью! Так далеко простирается моя верность ему. И вместе с тем я боюсь его так же сильно, как и вы все. Я помогу вам, если сумею.» («Час Близнецов»)

В очередной раз Даламар получает удар по своей болевой точке: нужности кому-то. А нужен он на всем Кринне только Рейстлину, которого он предал. Пусть в качестве ассистента-лаборанта, но нужен. Потому и наказание он воспринимает как должное и даже недостаточное. Потому что в своих собственных глазах он виноват куда сильнее.
Тут впервые начинает брезжить понимание, насколько дорог ему был учитель. Он готов выполнять поручения, оставленные Рейстлином, он преданно ждет его возвращения из Бездны. Он приходит провести с Элистаном последние часы жизни жреца, несмотря на то, что присутствие черного мага в Храме Паладайна несет магу сильнейшую физическую боль - в благодарность за то, что тот когда-то спас жизнь Рейстлину, купировав сильнейший приступ болезни.
«- Нет, - ровным голосом ответил Даламар. - Ученик Рейстлина не дал бы ломаного гроша и за жизнь любого из жрецов. Но этот ученик знает, что такое честь. Его научили всегда возвращать долги и никогда ни у кого не одалживаться.
Ну как, соответствует это твоим представлениям о моем шалафи?
- Соответствует, - неуверенно признал Танис. - Однако...
- Я отдавал долг, не более того, - перебил его Даламар и зашагал дальше по тропинке. Танис успел заметить на его лице болезненную гримасу; очевидно, темному эльфу и впрямь было худо во владениях Паладайна, и он стремился выбраться отсюда как можно скорее. Танис с трудом нагнал его.
- Дело в том, - продолжил Даламар, - что Элистан однажды пришел в Башню Высшего Волшебства, чтобы помочь моему шалафи.
- Рейстлину? - От неожиданности Танис остановился. Даламар же продолжал идти, и рыцарю пришлось догонять его чуть ли не бегом.
- Да. - Темный эльф говорил с таким видом, будто ему было все равно, слышит его Танис или нет. - Об этом не знает никто, даже сам Рейстлин. Примерно год назад шалафи заболел. Ему было очень плохо, а я остался один и растерялся.
Я ничего не знал об этой болезни и о том, как ее лечить. В отчаянии я послал за Элистаном. И он пришел...
- И он... вылечил Рейстлина? - потрясение спросил Танис.
- Нет. - Даламар покачал головой, и его длинные черные волосы разметались сзади по капюшону. - Болезнь шалафи неизлечима - это цена, которую он платит за свое магическое искусство. Но Элистан сумел облегчить его страдания и позволил Рейстлину отдохнуть и набраться сил. Сегодня я просто вернул ему долг.
- Неужели Рейстлин тебе так... дорог? - запинаясь, спросил Танис.
- К чему все эти разговоры: любит - не любит, плюнет - поцелует? А, полуэльф? - нетерпеливо перебил Даламар, заметив, что за разговором они оказались уже недалеко от площадки храма, на которую легли длинные прохладные тени, похожие на ласковые пальцы, протянувшиеся, чтобы закрыть глаза умирающему. - Как и Рейстлина, меня интересует только одна вещь на свете - Искусство и то могущество, которое оно дает. Ради этого я оставил свой народ, свою родину, свое наследство, в конце концов. За это я был лишен света.
Рейстлин - шалафи, мой господин, он владеет Искусством, как никто из магов.»
(«Испытание Близнецов»)
Посмотрите, насколько явно, почти по-детски, эльф старается подражать учителю во всем. И в этом тоже - проявление верности учителю.

Однако замысел шалафи ведет к гибели мира, и его возвращения из Бездны допускать нельзя...
«Темный эльф заметил его взгляд и невольно поднял руку к груди. Глаза его потемнели и наполнились тоской.
- Я знаю пределы своих возможностей, полуэльф, - негромко сказал он и, улыбнувшись, чуть заметно передернул плечами. - Буду с тобой откровенен. Если бы шалафи возвращался через Врата, обладая всей своей силой и могуществом, которыми он потенциально владеет, тогда - нет, не смог бы. И никому другому это не по плечу. Но Рейстлин должен стать намного слабее. Он уже истратил немало сил на то, чтобы уничтожить в битве слуг Властительницы Тьмы и заставить ее выйти с ним один на один. Он будет слаб и изранен. Его единственная надежда - выманить Такхизис сюда, в наш план бытия. Только здесь Рейстлин может восстановить свои силы, и только здесь Темная Воительница будет слабее всего.
Тогда - да, я смогу его остановить, да и то лишь потому, что он должен серьезно пострадать в Бездне. И я хочу его остановить.
Танис все еще сомневался; очевидно, это было видно по его лицу, так как улыбка Даламара внезапно стала какой-то кривой, неестественной, нарочитой.
- Видишь ли, полуэльф, - сказал он холодно. - Я выигрываю так много, что предпочитаю рискнуть.
Сказав это, Даламар поклонился и, бормоча заклинания, исчез, однако Танис расслышал последние слова темного эльфа, донесшиеся до него уже из пустоты:
- Сегодня ты видел солнце в последний раз, полуэльф. Рейстлин и Властительница Тьмы встретились, и Такхизис уже собирает свои войска. Битва начинается. Назавтра никакого рассвета не будет...» («Испытание Близнецов»).
Угроза очевидна, как предотвратить - план выработан, казалось бы, все к лучшему - мир спасен, Даламар станет Хозяином Башни, о чем тосковать? Об утраченных знаниях? Так в его распоряжении будут все, теперь уже абсолютно все книги и записи Рейстлина. Нет, здесь дело в другом - в учителе, которого больше не будет, которого ему придется убить (а как еще остановить?).

В итоге - казалось бы, Даламар сделал очень и очень неплохую карьеру. Пост Хозяина Башни - весьма высокая должность. И появляется возможность вроде бы заниматься любимым делом - магические опыты, обучение студентов. Активное участие в политической жизни Кринна. Между тем все это, как оказалось, не делает его счастливее. Личная жизнь не сложилась - с этим вообще у магов проблемы, потому что их искусство всегда было и будет на первом месте. В случае же Даламара это усугубляется еще и тем, что в детстве ему почти не досталось любви и тепла. От него постоянно требуют преданности, мало что давая взамен. Именно такую модель отношений он усваивает, именно так он строит свою жизнь. Даламар хочет, но не умеет по-настоящему любить, потому что не научился, не у кого было.

Вспомним, как он стремился обрести друзей после смерти Рейстлина:
«Даламар планировал вернуться сюда с несколькими учениками - разумеется, принадлежащими к Черной Ложе, - хотя он допускал и возможность того, что если среди Красных Магов окажутся один или двое, обладающие исключительными способностями и талантом, то и их можно будет пригласить с собой. Причиной такого желания Даламара были его прозорливость и дальновидность, стремление как можно раньше начать передавать другим те знания и умения, которые он приобрел, однако темный эльф не стыдился признаться самому себе и в том, что желает обрести не только учеников, но и добрых товарищей.» («Испытание Близнецов»)

Вышло ли что-то из его планов? Вряд ли. Об этом говорят его отношения с Йенной.
« - Нет, любовь моя, не сомневаюсь, - становясь рядом с Даламаром, проговорила Йенна. В ожидании поцелуя она откинула голову назад. - Но кое-что в тебе сомнения все же вызывает.
Маг рассеянно поцеловал ее в губы.
- Я всегда остаюсь верным тебе, дорогая... по-своему.
- В том-то и дело, что «по-своему», - грустно вздохнув, отозвалась Йенна. » (Драконы Летнего Полдня)
Здесь явно видно, что Алая волшебница вкладывает в эти отношения намного больше, чем ее возлюбленный. Не получив любви и просто хорошего отношения в ранние годы, в зрелом возрасте он не способен не только давать кому-то тепло, но и принять его не умеет. Все эти предательства - родина, не оценившая его подвига, Пар-Салиан, подставивший его под удар, Китиара - все это постепенно озлобило и ожесточило эльфа, поселило в душе недоверие ко всему миру. Он делает ставку на магию и упрочение своего политического положения. Эмоционально он так и остался незрелым.

К этому добавляется тот факт, что, грубо говоря, Даламар зациклился на своей любви к Рейстлину Маджере. Об этом говорит очень многое. Он тщательно и прилежно разбирает записи Рейстлина о его ранних годах. И даже набивший всем оскомину финт с разрыванием мантии и демонстрацией ран на груди, стоит кому-то высказаться на тему "А давайте вернем Рейстлина Маджере из Бездны" - всего лишь проявление дикой, жгучей ревности: "Это мое, не трогайте, Рейстлин Маджере принадлежит только мне. Только я знаю его, знаю, насколько он силен, я был с ним рядом". Ну, представьте: черный маг, Хозяин Башни, да в конце концов, просто взрослый эльф - и такие детские выходки. И вы вспомните, какие напряженно-холодные отношения у Даламара были с Карамоном. Как он презрителен!
« - Ба! - перебил его Даламар, сбросив с руки ладонь мага. - Ты мог бы с тем же успехом сказать, что тебя вдохновляет видеть человека с выколотыми глазами! Ты, Карамон, был слеп много лет, когда твой брат вынашивал темные замыслы и пока дело не оказалось почти непоправимым. Теперь ты слеп в отношении собственного сына...
- Мой сын - хороший мальчик. Разница между ним и Рейстлином такая же, как между серебристой и черной луной! Он не вынашивает никаких замыслов! Да что вы знаете о нем, вы... изгои! - Карамон в гневе вскочил.
Воителю было за пятьдесят, но он был еще очень силен, так как постоянно тренировался, обучая своих сыновей боевым искусствам. Он схватился за меч, позабыв, что в Башне Высшего Волшебства ничто ему не поможет и что он так же беспомощен, как овражный гном, столкнувшийся с драконом. - А что касается темных замыслов, то ты, Даламар, хорошо служил своему господину, разве не так? Рейстлин многому тебя научил. Наверное, тому, о чем мы и не подозреваем!
- И я все еще ношу на своем теле след от его руки! - закричал Даламар, тоже вскакивая. Разорвав черную мантию, он обнажил грудь. На темной гладкой коже эльфа были видны пять ран, словно следы от пяти пальцев, и из каждой сочилась струйка крови, блестя на холодном свету. - Двадцать пять лет я живу с этой болью...
- Мне тоже больно, - тихо произнес Карамон, чувствуя, как душа его сжимается от страшных воспоминаний. - Зачем вы призвали меня сюда? Чтобы и мои раны открылись и так же кровоточили?»

«- Подняв голову, Карамон устремил взгляд на Юстариуса. - Мне пришлось заставить себя понять, кем был Рейстлин и что он сделал. Я осознал, что он злой, порочный, что он подвергнул опасности весь мир ради своей жажды власти, и невинные люди страдали и погибали по его вине.
- И за все это, разумеется, ему даровано спасение! - усмехнулся Даламар.» («Второе Поколение»)

В этих двух цитатах в словах темного эльфа не много логики, не много разума, зато сплошные эмоции, желание уязвить, досадить человеку, который имеет гораздо больше прав на самого могущественного мага Кринна.

И тут происходит эта темная история с Испытанием Палина, когда Рейстлин, на какое-то время оказывается освобожденным из Бездны. Представьте себе чувства Даламара, когда выясняется, что Посох-то шалафи завещал племяннику! Ему снова предпочли кого-то другого. В этом свете поведение эльфа по отношению к Палину в дальнейшем уже не выглядит простым снобизмом и проявлением дурного характера, не так ли?
Даламар никак не хочет поверить в то, что Рейстлин оставил Посох племяннику, он предпочитает любую правдоподобную версию, лишь бы не признавать очевидное:
«- Да, мой дорогой... Не расстраивайся, - Йенна запустила руку в его мягкие волосы и коснулась губами уха. - Но все же был этот случай с Посохом Магиуса.
Ведь он хранился в лаборатории Башни, его стерегли бессмертные духи-стражи, и даже ты не имел права доступа... И где сейчас посох? У кого он?.. У Палина Маджере, племянника Рейстлина.
- С таким же успехом он мог быть подарен самим Магиусом, - отстраняясь от Йенны, раздраженно произнес Даламар. - Скорее Магиусом, поскольку он был другом рыцаря Хумы. Всем известно, что братья Палина готовились к посвящению в рыцарство... Все это я объяснил Конклаву... » (Драконы Летнего Полдня)
Он предпочитает придумать правдоподобную логичную ложь, но не осмеливается посмотреть правде в глаза - не было тех отношений учителя и ученика, которых ему так хотелось.

Однако недолго магу остается закрывать глаза на горькую истину - по эльфийским меркам недолго, конечно. Во время Войны Душ в мир из Бездны волею случая возвращается Рейстлин.
Понятно, что на первом месте у драгоценного шалафи спасение мира - это для Даламара очень даже веский довод. А вот на втором - семья: ненавистные эльфу брат и племянник. А для него, ученика, места нет! Он-то со всей душой - "шалафи!" А в ответ слышит: "Я давно уже не твой шалафи."
И вот тут взрослый черный маг, Хозяин Башни, выдает почти детскую реакцию.

«- Я должен идти. - Даламар повернулся к Рейстлину. - Мы не можем терять время. Ты объяснишь Палину и кендеру их задачу, шалафи? Рейстлин покачал головой:
- Тебе нет нужды так меня называть. Я больше не твой учитель. Даламар улыбнулся темной, кривой улыбкой. Он расстегнул застежку, украшенную изображением черного лебедя, и распахнул складки черного вельвета. На гладкой коже эльфа были отчетливо видны пять ран, по виду и расположению которых становилось очевидно, что нанесены они были длинными ногтями. Раны были свежими и еще кровоточили.
- Ты всегда будешь моим учителем, - заявил Даламар. - Как видишь, я усвоил урок, что ты преподал мне сегодня.
- Похоже, он пошел тебе на пользу, - холодно заметил Рейстлин. Он начал постукивать пальцами правой руки по поверхности стола.
- Я восхищаюсь тобой, - тихо сказал Даламар, - до сих пор. Он запахнул одежды и добавил:
- И буду вечно тебя ненавидеть. Пока, Маджере. - Он обернулся к Палину.» («Драконы Летнего Полдня»)

Так маленький ребенок говорит маме, когда его наказывают, "Я тебя не люблю!"
Более 20 лет он жил с этим чувством вины, с этим ожиданием, с этой привязанностью, а в итоге выясняется, что это никому не нужно и не было нужно. Его снова отвергают.

И снова у Даламара остается только его магия. Но вскоре выясняется, что и магия - тоже не навсегда: Такхизис украла мир, Три Луны отрезаны от своих последователей. А больше у эльфа в жизни ничего и нет. Поэтому - хоть некромантию изучать, хоть что. Вдумайтесь: с 1 по 38 год после Второго Катаклизма о деятельности Даламара неизвестно ничего. 37 лет он живет в полном одиночестве, перенеся Башню в Найтлунд, отвернувшись от всего мира. Почему? Очень просто. Даламару не нужен мир без магии, потому что он не верит, что он нужен миру без своей магии, что мир примет просто Даламара Арджента. Он ведь и сам себя без магии так и не принял. Вот что говорит Йенна об этом периоде:
«- Видишь ли, нам всем пришлось несладко, - резко сказала Йенна. - Но мы сумели с этим справиться. Ты пошел своим путем, я своим. Даламар этого не сумел. Он терзался и страдал так, что я даже решила, будто его страдания сделают то, чего не смогли сделать раны. Я была почти уверена, что они прикончат его. Он перестал спать, перестал есть, он проводил целые часы, запершись в своей лаборатории, отчаянно пытаясь вернуть то, что потерял. Однажды - это был редкий день, когда он соизволил заговорить со мной, - он признался, что чувствует, будто обладает ключом, который вернулся к нему во время болезни. И от него требуется лишь найти дверь, к которой бы этот ключ подошел. Мне кажется, - криво усмехнулась Йенна, - что теперь он отыскал эту дверь». («Драконы Погибшего Солнца»)

Все, абсолютно все маги утратили свой дар. Но все они нашли что-то еще, нашли, как себя реализовать. Все, кроме бывшего Главы Конклава. И все эти годы он пытается вернуть хоть что-то - именно в это время Даламар становится некромантом. 37 лет полного одиночества и попыток обрести новые знания. Потому что больше в его жизни ничего нет. Именно поэтому, когда возникает возможность вернуть себе магию (и жизнь) путем предательства даже Трех Лун, перейдя на сторону Такхизис, он это делает. Он поступает по принципу "Даламар для Даламара", потому что не может больше доверять никому и ничему. Слишком много раз он привязывался, открывал свое сердце и получал в ответ предательство.
«- Ты предал нас, - обвиняюще произнес Нутари.
- Ты перешел на сторону Такхизис, - добавила Лунитари, - и мы едва не потеряли шанс спасти Кринн.
- По приказу Владычицы Тьмы ты убил нашего служителя Палина, - нахмурился Солинари.
Даламар обвел их внимательным взглядом, и, когда он заговорил, голос его был тихим и печальным.
- Разве вы способны понять? Понять, что значит потерять самое дорогое?
- Возможно, - сказала Лунитари, - мы понимаем это гораздо лучше, чем ты можешь себе представить.
Даламар промолчал.
- Что с ним делать? - спросила Лунитари. - Вернуть его к жизни?
- Только если вместе с магией, - поспешил вмешаться Даламар. - Иначе это не имеет смысла.»
(«Драконы Исчезнувшей Луны»)

Да, этот шаг привел совсем не к тому результату, которого бы хотелось эльфу. Только к новым страданиям и скитаниям. В итоге он предал сам себя.

Однако это еще не конец. И, как мне кажется, свой урок он усвоил. По крайней мере, больше он не один.
Вот что говорится в статье "Dalamar the Dark":
"After Kalrakin's death, the Conclave of Wizards convened to determine the future of magic. Dalamar was reaffirmed as the Head of the Black Robes. After Jenna was declared the new Head of the Conclave, she asked Dalamar to remain at the Tower of Wayreth to rebuild it and keep watch over its treasures. Dalamar agreed and presumably remains there to this day."
"После смерти Калракина [Рыцарь Терновника, захвативший Вайретскую Башню Высшего Волшебства после Войны Душ, убит Даламаром и Йенной] вновь был созван Конклав, чтобы определить судьбу магии. Даламар был вновь утвержден в титуле Главы Ложи Черных Мантий. После того, как Йенну провозгласили Главой Конклава, он попросила Даламара остаться в Вайретской Башне, чтобы восстановить ее и хранить ее сокровища. Даламар согласился и, предположительно, остается там до сегодняшнего дня." [перевод мой]
Эти слова, на мой взгляд, дают некоторое основание полагать, что Даламар смог понять и принять самого себя и нашел то, что искал - тех, кто примет его.

Что ж, как мы видим, этот эльф не является образцом благоразумия и мудрости, его жизненный путь тернист и извилист, отягощен множеством ошибок. Но одного у него не отнять: Даламар Арджент никогда не сидел сложа руки, он действовал, стремясь изменить свою жизнь.

 

@темы: Даламар, Тематическое: мысли и мнения

Comments

[Нолдэ]

А когда его день рождения?

[Faery]

Нолдэ Сегодня)))))

[Нолдэ]

Faery
Благодарю. За то, что еще успею поднять за него бокал вина..

[Faery]

Нолдэ о, ну хоть за это.
Пожалуйста.

[Sheng Lang]

Faery
Проверьте пост, пожалуйста Т____________Т
Море не работает, чуть не порвало мне ФЛ этой красотой.

[Suzume]

Откуда цитаты? Это всё есть на русском? Впервые слышу фамилию Даламара.

[Faery]

Sheng Lang Постаралась исправить. Спасибо за сигнал.

Suzume Процитированные книги указаны в самой статье. Все они есть на русском, кроме одной - "Даламар Темный" ("Dalamar the Dark"), которая в России, насколько мне известно, существует в фанатском переводе.

[Suzume]

Все они есть на русском, кроме одной - "Даламар Тёмный"
Ну вот она-то там больше всего и цитируется. И вопрос как бы и был о том, ГДЕ её на русском берут, чтобы на цитаты растаскивать.