С Днём Рождения, любимые близнецы Маджере!

[DL-community]

Стандартно - утаскивайте, если хотите, только сообщайте обо мне и мне.

Кто не знает - у близнецов Маджере (Рейстлина и Карамона) сегодня День Рожденья! Вот то, что лично я им дарю. Это пока только первая часть... сколько их будет - не знаю.

Итак, Трилогия Легенд XXI века.

это не фанфик, это просто очень длинный анекдот

Из мощных колонок доносилась песня:
— Зайка моя, я твой зайчик…
Дорогая магнитола крутила диск с этой записью уже пятый или шестой раз. Карамон встал в крайний ряд и включил поворотник, когда послышался голос Рейстлина с заднего сиденья:
— Ты что, собрался ждать светофора?
— Да, но Рейст… — смущённо ответил Карамон не оборачиваясь, однако глядя на близнеца в зеркало.
— Да, но Рейст, — передразнил его Рейстлин. — Братец, это тебе должны уступать дорогу, понимаешь? А не ты кому-то. Не забывай, кто ты и кого везёшь.
— Но всё-таки лучше ездить по правилам, разве нет?
— А ты ездишь по правилам. У тебя мигалка сверху.
— Но…
— Хватит «но», — взорвался Рейстлин. — Ты везёшь президента. И заткнись уже.
Песня наконец закончилась. Карамон мчался по дороге, на скорости, далеко превышающей дозволенную в городе, но никто, естественно, не решился бы останавливать эту машину.
Однако сопровождения не было. Чёрная машина ехала одна. Многие недоумевали, неужели президенту достаточно одного его брата близнеца в качестве охраны? На что неизменно следовал ответ «да». Да, признаться, страшновато было подступиться к такому охраннику.
Положа руку на сердце, можно было сказать, что не очень-то жизнь Рейстлина была в опасности (Карамон, правда, считал по-другому). Президента любили пламенной любовью, несмотря на то, что его внешний вид оставлял желать лучшего. Рейстлин был безумно худ, к тому же в детстве он переболел желтухой, и переболел ей, судя по всему, с последствиями. Кожа его сохранила желтоватый оттенок. Зато глаза Рейстлина можно было назвать глазами царя зверей — они были карими, но если посмотреть под углом, то казались жёлтыми. Самые настоящие львиные глаза.
Также Рейстлина мучила бронхиальная астма, причём иногда она проявлялась в особо тяжёлой форме.
Рейстлину на вид можно было дать чуть меньше тридцати лет, но волосы его уже были белыми от седины. Почему — никто не знал. Может быть, только Карамон, но он всегда молчал…

— Рейст, ты дойдёшь сам?
— Я не ребёнок, Карамон! Поставь машину в гараж и можешь быть свободен.
Рейстлин стоял возле высокого здания, выложенного тёмным камнем — его загородного жилища. Он привык все вопросы решать дома, поэтому даже своего секретаря поселил у себя. Коттедж был действительно большим, так что это Рейстлина ничуть не напрягало.
Вот именно секретарь его сейчас и встречал.
— Вы вернулись, шалафи!
Рейстлин знал несколько языков, но первое время не мог разгадать, откуда же его секретарь подцепил это дурацкое слово. По словам секретаря, на его родном языке это означает «господин». Рейстлин не привык верить людям на слово, а особенно таким, как его пройдоха-секретарь, поэтому он всё-таки отрыл программу «универсальный словарь», и вот, что он там нашёл:
Шалафи — (уважит.) учитель; господин (новозел.).
Рейстлин поставил галочку себе в памяти, что секретарь не врал. Секретаря, кстати, звали Даламар. И он был весьма странен как по чертам лица, так и по поступкам. По нему явно можно было сказать, что он приезжий.
Даламар, как всегда, накрыл ужин ещё до того, как Рейстлин пришёл. Даламар, вообще-то сам напросился на эту роль, Рейстлин не настаивал, чтобы его секретарь ему ещё и ужин подавал, но раз уж так сложилось, то президент ничего против не имел. За ужином Даламар буквально пожирал Рейстлина глазами.
— Если ты так будешь на меня смотреть, то я подавлюсь, — саркастически заметил Рейстлин.
Даламар смущённо потупил взгляд. После ужина Рейстлин откинулся в кресле и, посмотрев в глаза своего секретаря, увидел в его глазах какой-то почти щенячий восторг.
— Ах да, — протянул Рейстлин. — Ты про вчерашний разговор. Не напомнишь мне, о чём мы там говорили?
— О том, что у вас есть какая-то великая цель. Вы обещали сказать мне об этом сегодня. Но я не понимаю, шалафи, какая цель, вы ведь президент… вы хотите власть надо всем миром?
Рейстлин вздохнул:
— Ой, ну конечно же нет. Вспомни Гитлера, вспомни Сталина, вспомни всех этих идиотов. Неужели ты считаешь, что я такой же безмозглый, как они?
— Шалафи, я не то имел…
— Ах, Даламар. Мне не нужна власть над миром. Мне это не интересно. Если хочешь знать, — Рейстлин легко встал с кресла и прошёлся по комнате, затем подошёл к окну. В обширном дворе Карамон возился с собаками — огромными сторожевыми псами. — Я могу это сделать, — Рейстлин Резко обернулся и посмотрел на своего секретаря.
Зрачки Даламара расширились от ужаса и возбуждения.
— Вы… но как?
— А это моё дело. Но у меня есть методы, — Рейстлин позволил себе чуть усмехнуться. — Но, как я и говорил, мне это не интересно.
— Тогда чего же вы хотите? Мощную сверхдержаву? Благоустроенную страну? Войну?
— Холодно, Даламар, — бесстрастно ответил Рейстлин, вновь обернувшись к окну. Какое-то время он следил взглядом за Карамоном, думая о том, что его братца такие проблемы не занимают. Вот он сейчас пойдёт к своей жене — и ему будет всё равно… — Я хочу революцию.
Даламар закашлялся.
— Простите, шалафи, я…
— Революцию, Даламар, революцию, ты всё правильно расслышал.
— Но зачем…
— Даламар, ты также узколоб, как и мой братец. Ну подключи же мозг, наконец! Вас там что, всех в вашей Новой Зеландии зомбировали?!
Послышался звон разбитого стекла. Даламар уронил стакан. Но Рейстлин даже не обернулся.
— Откуда вы знаете, что я из Новой Зеландии?
Рейстлин хмыкнул:
— Только идиот не догадается. Не волнуйся, твоя левая история работает — благодаря мне. Если бы массы узнали, что мой секретарь — новозеландец, знаешь ли, моя репутация бы упала!
Даламар был растоптан. Ему оставалось только сидеть и слушать.
— Президент… кто такой президент? Это всего лишь некто, чисто формально управляющий страной. Не забывай, что есть ещё Парламент. Я ненавижу этот чёртов Парламент, и ты об этом прекрасно знаешь. Старые пердуны! И, заметь, они ненавидят меня. А ты знаешь за что? Знаешь, не можешь не знать. За то, что управляю я, а они лишь советуются и выдвигают новые законы. За то, что лицо страны — я, каким бы уродливым это лицо им не казалось. А я хочу революцию, и желательно бескровную. Я должен управлять страной. Быть самодержцем. Помазанником божьим.
— Вы хотите сказать… что вы хотите устроить самодержавную монархию?!
— Да, именно так я и хочу сделать.
— Но это невозможно, шалафи. Ведь сейчас не средневековье, люди не пойдут на это. У них другой менталитет. У нас демократия.
Рейстлин наконец обернулся и отошёл от окна. Он снова язвительно усмехнулся:
— Как ни странно, пойдут. Людей очень просто повести за собой. Всё, что мне нужно, это… — тут он неожиданно замолчал.
Даламар, вытаращив глаза, смотрел на своего шалафи, ожидая, что тот продолжит. Но минуты шли одна за другой, а Рейстлин всё молчал.
— Что же? — наконец не выдержал Даламар.
Рейстлин передёрнул плечами и как-то непривычно нервно сказал:
— Жениться.
Послышался «шмяк» и «бум», а потом «дзинь». Это Даламар схватился за скатерть и свалил остатки ужина. Рейстлин, как и в первый раз, не отреагировал.
— Ша… ла… ну… эттто очччень мудрое решение… ну… э… а… я… так рад… за вас…
Даламар был бледнее обычного, на его лице и шее просвечивали голубые вены. Руки секретаря мелко подрагивали.
— Мда, — Рейстлин наоборот говорил очень быстро, будто бы стараясь побыстрее закончить с этой темой.
— И кто же… ваша… эээ… избранница?.. Кому же так… повезло? — тихо добавил Даламар.
— Игуменья Крисания, — твёрдо сказал Рейстлин. — Праведная дочь бога.
— Да, но шалафи… игуменья Крисания дала обет целомудрия и безбрачия, как она могла согласиться выйти за вас замуж?
— А она ещё и не согласилась, — усмехнулся Рейстлин. — Но скоро согласится.
— Но как же так? Ведь она праведная дочь бога, разве нет?
— Да, именно поэтому мне нужна именно она. Я, признаться, её ещё ни разу не видел, да и она меня только по телевизору, хотя я сомневаюсь, есть ли у них в монастыре антенна. Но мне нужна священная дева, только после этого люди поверят, что я — помазанник божий, и тогда я смогу стать самодержцем. А Парламент полетит к чертям собачьим.
— То есть вы собираетесь… что вы собираетесь сделать? Как вы заставите Крисанию выйти за вас замуж?
— Соблазню её. Думаю, этого будет достаточно.
Даламар смотрел на Рейстлина широко открытыми глазами. Сейчас, при нём он открывал ему все карты. Пренебрегать этим было нельзя.
— Шалафи, если только вы позволите… уже очень поздно, я мог бы идти?..
— Не так быстро, Даламар, — Рейстлин подошёл к новозеландцу, подобрал с пола вилку и стал опасно ею поигрывать. — Знаешь, я тебе много сейчас сказал. Даже слишком много. Люди с такими знаниями не живут.
Даламар сглотнул. Он очень чётко представил эту вилку, торчащую в своей трахее. Рейстлин замахнулся, метя именно туда, Даламар инстинктивно сжался, защищая шею.
— Шалафи, я могу быть полезным вам! Обещаю!
— Мда? Правда? Удивительно! Ну что ж, давай так. А действительно — сможешь меня удивить — не убью.
— Но я же уже вас удивил… — робко сказал Даламар.
— Поговори ещё у меня. Давай. Тебе даю на всё про всё… — Рейстлин подошёл к песочным часам, стоящим на полке и перевернул их. — Пять минут.
— Я работаю на Парламент! — выкрикнул Даламар, в упор глядя на вилку.
— Ха, удивил. Наверное, я бы не стоял тут с этой несчастной вилкой, если бы ты не работал на Парламент.
Даламар перевёл взгляд на часы, сглотнул.
— Я воровал у вас кредитку!
— Неправда, не кредитку, а пытался взломать мой компьютер. После того, как тебя долбануло током, ты прекратил эти выкрутасы, — зевнул Рейстлин. — Ещё раз соврёшь — я забуду про пять минут, из которых, кстати, осталось только три.
Даламар мучительно соображал, но ничего не приходило на ум. Струйка песка бежала в часах, вилка опасно поблёскивала.
— Я люблю вас, шалафи! — взвыл Даламар.
— Ну удивил, удивил, — картинно закатил глаза Рейстлин и покачал головой. — Об этом полпланеты фанфики пишет. Я всегда знал, что ты извращенец. Придумай что-нибудь пооригинальнее.
— Пар-Салиан — старый извращенец! — из последних сил прошептал Даламар.
— Я и так это знаю, Даламар, — на этот раз тон Рейстлина был злым. — Всё, ты провалился, — он занёс руку.
— Нет, не в этом плане извращенец… в прямом!
В глазах Рейстлина блеснул интерес.
— Ох, ты и вправду меня удивил, — президент усмехнулся. — Бедняга Даламар...
Тон его был участливым, но ничего хорошего не предвещал.
— Тем не менее, это всё равно тебе, — внезапно Рейстлин всё-таки нанёс удар, но не в шею, а в грудь. На груди секретаря остались глубокие царапины. — Покажешь старому извращенцу, — Рейстлин даже чуть хохотнул. — Вон с моих глаз.

Игуменья Крисания, праведная дочь бога, славилась тем, что она была одной из самых красивых женщин планеты, заочно её включали во всякие конкурсы. Она об этом понятия не имела, поскольку, всецело отдав себя вере, совершенно забыла о том, что на свете есть такие вещи, как телевидение, газеты и Интернет. Всё, что у неё было — это множество книг со святым писанием — их-то она и изучала днями и ночами.
Имя Рейстлина Маджере ей не говорило ровным счётом ничего, поскольку её сан был слишком низким для того, чтобы общаться с политиками. Этим занимался патриарх Элистан. Крисания была далека от подобных дел, жила в монастыре на окраине города.
Но даже в их глушь дошло письмо на её имя от какого то Рейстлина Маджере с предложением встретиться. Игуменья Крисания не видела причин отказывать, ведь она — человек, который стоит между богом и человеком, а значит, не должна отказывать людям. Рейстлин Маджере предлагал встретиться в самой большой библиотеке города.
В библиотеке было темно и тихо. Крисанию привели сюда, посадили на стул и откланялись. Теперь она ждала этого Рейстлина Маджере, кем бы он ни был.
Скрипнула дверь. Крисания обернулась — в полутьме она увидела худую фигуру человека, который приближался к ней.
Только когда человек подошёл на расстояние нескольких шагов, стало понятно, что это мужчина. Он был одет в безупречный чёрный костюм и красную рубашку. Его белые волосы были собраны в хвост. Именно из-за тёмной одежды Крисания и не могла так долго понять, кто же перед ней.
«Должно быть, это он», — подумала она, а вслух сказала:
— Вы — Рейстлин Маджере?
— Да, это я. Я приветствую вас, игуменья.
— Приветствую, — слегка удивлённо сказала Крисания. У Рейстлина оказался очень приятный голос. Крисания закрыла и снова открыла глаза. — Что же заставило тебя обратиться ко мне, сын божий Рейстлин?
— Мне необходим совет, Крисания, — вздохнул её собеседник. Кажется, эти слова дались ему с трудом. Крисания бы могла с уверенностью сказать, что Рейстлин не привык просить совета или помощи у кого-либо.
— Совет? — эмоции Крисании отразились у неё на лице, но она тут же их спрятала. — Да, я готова тебе помочь всеми своими силами, ведь ты сын божий, как и все мы…
— О да, конечно. Я чувствую, что мне необходимо излить душу.
— Так почему же ты не сходишь в церковь?
— Нет-нет. Я чувствую, что это не для меня. Позволь мне поговорить с тобой.
Могла ли Крисания отказать? Конечно же нет. Она чувствовала, как больно и плохо этой душе.
— Так говори же, я слушаю тебя.
Рейстлин начал не сразу. Где-то в полутьме тикали часы, Крисанию пробрала дрожь, но не от холода. Тем не менее, игуменья зябко повела плечами и обхватила их руками. Она чувствовала, что это будет долгий разговор. Голос Рейстлина обволакивал, завораживал...