По заявкам читателей Х))

[DL-community]

Название: «Скучал?»
Автор: Ksanira
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Циан/Даламар, Даламар/Китиара, Даламар/Рейстлин
От автора: Не умею писать нц-у, честное слово. А ещё тут ООС Даламара и AU по отношению к ДИЛ.
Заметки: продолжение драббла «Понимание»

***

***

Тихий шелест его мантии – единственный звук, нарушающий неестественную тишину комнаты. Даламар со вздохом оглядывает лабораторию его учителя и, закрыв за собой дверь, с тихим вздохом закрывает глаза и погружается в воспоминания.
С тех пор, как Шалафи в последний раз возвращался сюда, в эту лабораторию, многое изменилось. Когда магия ушла с Кринна, Даламару пришлось продать некоторые книги учителя и его зелья. Затем он перенёс Башню в Найтлунд, и большую часть магического наследия Маджере кануло в Лету во время взрыва…
Поначалу эльф сюда вообще не заходил. Он был занят изучением некромантии, он пытался научиться жить без привычной магии… Но потом его снова сюда потянуло.
…Первый раз Даламар зашёл сюда, когда решился показать лабораторию Циану. Перед глазами Даламара снова всплыла картина того вечера. Это был очередной вечер, когда Циан навещал эльфа в его Башне, уже после того странного поцелуя.
- Значит, это тут он работал, совершенствуя своё магическое умение? – хмыкнул тогда дракон, с сожалением разглядывая жалкие остатки того, что было лабораторией.
Даламар понимал его разочарование. В конце-концов, теперь, когда магических книг и зелий больше не осталось, лаборатория выглядела просто пыльной заброшенной комнатой с потускневшими Вратами и разбитыми колбами на полу. И всё же… Всё же Даламару упорно казалось, что какая-то частица духа его великого учителя сохранилась здесь, и потому для эльфа эта комната была очень символичной. Даламар задумчиво погладил чёрный стол кончиками пальцев. Эта комната была наполнена печалью. Сожалением о былом величии. Глаза эльфа потускнели, он грустно улыбнулся, забыв, что сейчас находится здесь не один.
Циан подошёл к нему сзади, заметив его состояние, и незаметно обвил его талию своими тонкими руками, а затем вдруг пощекотал его шею раздвоенным языком. Это вернуло мага в реальность. Вздрогнув, он чуть повернул голову, недоумённо и слегка испуганно глядя на дракона. Раздвоенный язык скользнул в его тонкие губы, цепкие пальцы крепко сжали запястья эльфа.
- Скучаешь по нему? – выдыхает Циан в острое ухо.
- Да… - Даламар усмехается и закрывает глаза, потому что дракон совсем горячий, прямо как… А ещё у дракона такие сильные и красивые пальцы в этом обличии, и шепчущий голос, и… и вот раздвоенный язык – это явно лишнее.
Вспышка боли в груди – мерзавец-дракон с удовольствием раздирает вечные пять ран своими ужасно острыми ногтями. Охнув, Даламар запрокидывает голову на плечо Циану и тяжело дышит от боли, пока проворный дракон разрывает одной рукой мантию некроманта, а другой рукой удерживает запястья Даламара за спиной, сдавливая их ровно настолько, чтобы едва-едва не сломать хрупкие кости. На секунду очнувшись, эльф дёргается, пытается вырваться, когда Циан разрывает мантию ниже пояса, но дракон только сильнее сжимает его запястья и насмешливо шипит ему в ухо:
- Не порть то впечатление, эльф, которое ты на меня произвел. Расслабься.
Даламар внезапно успокаивается и действительно перестаёт вырываться. Он лишь плотнее зажмуривает глаза, позволяя Циану раздеть его и толкнуть на стол. Всё это просто ужасно неправильно, Шалафи будет в ярости, если узнает, что Даламар позволил дракону осквернить эту лабораторию, но… но учитель ведь наверняка не вернётся больше. А потому можно пока представить, что светлые волосы, щекочущие ему шею, на самом деле белые, а кожа на руках, которые продолжают жестоко раздирать его раны и заставляют слизывать с них его же собственную кровь – золотистая…
Пальцы, на которых кровь смешалась со слюной эльфа, бесцеремонно проникают внутрь него, Даламар стонет от боли, но при этом умудряется высвободить запястья и притягивает Циана к себе за шею. Дракон прокусывает его губы до крови в очередном грубом и властном поцелуе, и а в это время его пальцы острыми ногтями рвут его где-то внутри, между раздвинутых коленями дракона ног эльфа…
Даламар не знал, сколько длилось это безумие. Он только помнил, что когда дракон грубо вошёл в него, боль многократно усилилась, а потом не осталось ничего, кроме боли, удушья от невероятного темпа дракона и крови, неведомым образом застилающей глаза. Затем он кончил, и мир перед глазами взорвался…
Когда он открыл глаза, Циан сидел рядом с ним на столе и задумчиво слизывал со своих пальцев остатки крови эльфа. Даламар, поморщившись от боли, поднялся со стола и, запахнув разорванную мантию как можно плотнее, отрешённо уставился на чёрный стол, по которому теперь расползлось пятно белёсой жидкости. Шалафи точно убьёт его, когда вернётся. Если вернётся.
Циан усмехается, властно протягивает руку и отрывает от многострадальной мантии некроманта порядочный кусок. Даламар незаметно улыбается уголками припухших губ и наблюдает, как Циан куском его мантии тщательно вытирает стол. Убедившись, что на столе не осталось и следа от этого небольшого эксперимента, Циан небрежно выкидывает свою «тряпку» и улыбается эльфу. Даламар с облегчением вздыхает и… теряет сознание от боли…
…Во второй раз он зашёл сюда один. Циан давно не прилетал, видимо, у него были проблемы в Сильванести. Потеряв собеседника (и любовника), Даламар заскучал. Он бродил по комнатам Башни и по привычке зашёл в лабораторию.
То, что посреди лаборатории он обнаружил призрак красивой женщины в чёрных доспехах, повергло его, мягко говоря, в шок. Дыхание эльфа перехватило, он отступил к двери, но не решался выйти из комнаты, расширившимися глазами разглядывая такие знакомые чёрные волосы женщины и её тёмные, завораживающие своим блеском и хитростью глаза.
Похоже, не только его учитель умеет возвращаться с того света.
- Ну, здравствуй, Даламар, - она улыбнулась ему той самой улыбкой, которая сводила с ума так много мужчин… когда она была жива.
- Здравствуй, Китиара.
Многолетние занятия некромантией научили эльфа не шарахаться от таких вот призраков. Поэтому он спокойно смотрел, как та, кого он собственноручно убил, с кошачьей грацией приблизилась к нему и коснулась его щеки. Прикосновение отдалось мёртвенным холодом, и Даламар дёрнулся, но не отстранился, также холодно глядя призраку в глаза.
- Скучал по мне? – как будто между прочим спросила она, и Даламар увидел в глазах Китиары какое-то безумное отчаяние и немую мольбу.
Но он всё ещё слишком хорошо помнил, что она намеревалась когда-то убить его учителя. Воспоминания о тех временах, когда он мог ещё хоть что-то сделать для своего Шалафи – пусть даже путём устранения его сестры – сладкой болью отдавались в груди.
- Да, - отвечает он совсем тихо и совсем другому человеку, закрывая глаза.
Призрачная Китиара прижимается к нему всем телом, но он снова не чувствует её тепла – лишь жуткий холод. Раньше было лучше. Раньше она была всегда такая же горячая, как и её брат. Раньше её чувственные губы заставляли его забывать на время обо всём на свете – о Конклаве, о Сильванести, о Шалафи… Но теперь, когда она касается его губ своими – бесплотными, похожими на дуновение ледяного ветра – это лишь делает воспоминания острее. Даламар вспоминает об их совместных ночах, когда она ещё была живая и горячая. Когда он целовал её упругую грудь и плоский, подтянутый живот, вылизывал её бёдра, заставляя её стонать от наслаждения (признаться, эти стоны немного сбивали его настрой, потому что мешали ему представлять на её месте…). Когда он уговаривал её завернуться в чёрную мантию, и в итоге его энтузиазм возрастал втрое. Когда она, развлекаясь, приобнимала его сзади за талию и, изменив тембр голоса на более низкий и шипящий, издевательски шептала ему в ухо: «Что застыл, ученик?»
А теперь – лишь молящее отчаяние в её чёрных глазах, и дрожащие губы, которые шепчут срывающимся голосом шепчут совсем не те слова:
- Спаси меня! Ты же некромант! Ты можешь на него повлиять!
Даламар бездумно приобнимает призрака за талию, хоть и не ощущает её плоти под своими руками, и отстранённо смотрит в угол комнаты, где застыл ещё один призрак, облачённый в доспехи, с красными светящимися глазами и жуткой чернотой вместо лица. Эльф невольно кусает губы, вспоминая, что даже этот жуткий Рыцарь Смерти преклонялся перед его учителем…
- Приветствую, Лорд Сот, - с достоинством кланяется некромант.
Ему так хочется расспросить Сота о загробном мире, хочется спросить, не встречал ли он где-нибудь там, во мраке, его Шалафи… Но он знает, что это вовсе не тот, кого можно об этом спрашивать, а Китиару, продолжающую прижиматься к нему и в ужасе оглядывающуюся на Сота, спрашивать о чём-либо вообще бесполезно – слишком безумно блестят её глаза, слишком сильно в эльфе воспоминание о том, как она предала своего брата… Поэтому Даламар лишь опускает руки и отрешённо смотрит на чёрный стол учителя, не обращая внимания на отчаянные крики Китиары рядом.
На мгновение холод становится гораздо сильнее – это Лорд Сот оттаскивает от него Китиару. А потом эльф оглядывается и обнаруживает, что комната пуста. Он вздыхает, с грустью осознавая, что от визита Китиары дух его учителя здесь только усилился, и эльф спешит убраться из памятного места…
Теперь он снова здесь. На этот раз – действительно один. Он снова судорожно вздыхает, проводит рукой по поверхности стола, по стенам лаборатории. И идёт обратно в свою комнату, обещая себе больше никогда сюда не возвращаться.
Даламар доходит до комнаты, садится в то самое кресло у окна, в котором сидит во время их бесед с Цианом, привычным жестом тянется рукой к графину с вином… и только тогда замечает в кресле напротив закутанную в чёрное до боли знакомую фигуру…
В темноте погружённой в ночь комнаты слишком остро поблёскивают золотые глаза. Даламар, как заворожённый, смотрит в эти глаза и едва ли не дрожит. Сердце начинает биться так сильно, что эльф всерьёз опасается, как бы у него не случился инфаркт. В горле пересыхает, мысли совершенно путаются, а руки, вцепившиеся в подлокотники кресла, предательски дрожат, и Даламар изо всех сил надеется, что это всё же сон или галлюцинация, потому что ему бы не хотелось, чтобы учитель отметил его состояние.
- Шалафи? – он с ужасом понимает, что голос всё-таки сорвался.
Даже в полутьме Даламар отлично видит усмешку, скользнувшую по тонким губам учителя. Голос, от которого эльфа бросило в жар, насмешливо произнёс:
- Я вижу, ты по мне скучал.
Даламару с трудом удаётся унять дрожь, но дыхание так и не желает выравниваться. Он молчит, ожидая, что учитель сам расскажет о цели своего визита. Прохладный ночной ветерок влетает в окно и ненавязчиво запутывается в седых волосах мага, сидящего напротив. Эльф вздрагивает, поймав себя на мысли, что тоже не прочь бы коснуться сейчас этих волос, этого лица… Убедиться, что он настоящий…
- Моя Башня. Я, кажется, поручил тебе её не для того, чтобы ты переносил её чёрт знает куда, при этом растеряв все мои книги и зелья. И… некромантия? Даламар, я говорил это много раз, но ты идиот.
- Простите, Шалафи. Я никак не ожидал, что вы вернётесь… снова, - облизнув пересохшие губы, нервно отвечает Даламар. – И потом, ведь магия ушла из мира, и…
Он замолкает, зная, что учитель и так понимает, каково жить без магии. Они молчат ещё очень долгое время. Рейстлин наливает себе вина из графина и неспешно потягивает его, задумчиво глядя во тьму за окном. Даламар тоже наливает себе вина, но никакого желания пить его нет, поэтому он делает один неуверенный глоток и ставит бокал обратно.
На какое-то время ему удаётся представить, что он вернулся на много лет назад, когда Рейстлин был ещё жив. Он представляет, что всё как раньше, что они просто ренегат и его ученик, отдыхающие после очередного насыщенного магическими экспериментами дня. Тогда всё было так просто – он сидел рядом с Шалафи, и тот рассказывал ему что-то о магических артефактах, о демонах с нижних уровней, о старых легендах и о себе самом, а Даламар внимательно его слушал, наслаждаясь каждым словом из уст своего учителя, и иногда они даже понимающе улыбались друг другу. Даламар чувствовал, что тогда он был полностью и безоговорочно счастлив…
Но сейчас Рейстлин молчит, и тогда Даламар начинает говорить сам. Слова льются из него безостановочным и бессвязным почти потоком. Он рассказывает о годах без магии, о невероятном мучении – чувствовать себя самым обычным и беспомощным человеком. Он рассказывает о тонких и сильных пальцах Циана, которые были такими вечно-горячими, сильными и очень искусными во всех смыслах, только слишком бледными, немного желтоватости им бы не помешало, об изумрудных глазах дракона, которые ночью светятся почти что золотым, о его по-змеиному шипящем голосе, который шипит недостаточно тихо, о его властных поцелуях, заставляющих его губы кровоточить. Потом он вспоминает о недавнем визите Китиары, о том, как она разбудила в нём другие воспоминания – о другом времени, когда всё было так замечательно… А потом он глубоко вздыхает и говорит, что – да, он очень скучал.
Рейстлин пристально на него смотрит, по-прежнему не произнося ни слова. Под его проницательным взглядом Даламар замолкает, отпускает, наконец, подлокотники кресла и безжизненно смотрит учителю в ледяные глаза. Он молча наблюдает, как учитель неспешно встаёт с кресла, подходит к нему, властно протягивает к нему тонкую золотистую руку с тонкими искусными пальцами. Даламар внутренне сжимается, памятные раны на груди отзываются предупреждающей вспышкой боли. Дыхание перехватывает. Но внешне Даламар ничем не выражает своего ужаса, только резко как-то бледнеет, продолжая, тем не менее, заворожённо смотреть учителю в глаза, расправив плечи и показывая тем самым свою готовность к новым ранам.
Однако рука с золотистыми пальцами не прожигает его насквозь снова. Эта рука лишь неожиданно мягко приподнимает его лицо за подбородок.
- Ты спал с Цианом Кровавым Губителем? С драконом, ненавидящим Сильванести и всех эльфов? У тебя дурной вкус, Даламар. Ты меня разочаровываешь, - усмехается маг.
Даламар смотрит на учителя широко распахнутыми глазами, кажется, забыв даже, как дышать, от этой близости. Не верится всё ещё, что Рейстлин настоящий.
- Ты жалок, - усмешка стирается с лица учителя, которое становится презрительным.
- Да, Шалафи, - сейчас эльф готов признать что угодно, лишь бы учитель больше не уходил, лишь бы это прикосновение не кончалось.
Учитель собирается убрать руку от его лица, но тут Даламар решается и резко хватает его руку, тянет к себе и жадно целует эти тонкие красивые пальцы.
Рейстлин слегка удивлённо смотрит на него и вдруг устало как-то улыбается, проскальзывает пальцами в чёрные волосы эльфа и с силой дёргает их на себя. Даламар даже не морщится от боли, только чуть слышно охает от неожиданности. Не выдержав, закрывает глаза, вдыхая такой знакомый запах своего учителя – запах роз и магии. И вдруг чувствует, как Шалафи накрывает его губы властным, холодным поцелуем.
Даламар с готовностью отвечает на поцелуй, с какой-то безумной одержимостью обвивает шею Рейстлина чуть дрожащими руками, не желая отпускать его. Но Рейстлин, видимо, не намерен позволять этому безумию длиться слишком долго. Он резко отстраняется, оттолкнув эльфа от себя, отступает от кресла в центр комнаты, и лицо его по-прежнему непроницаемое, не отражающее ни единой эмоции. Даламар тяжело дышит, запрокидывает голову на спинку кресла и выдыхает, глядя в потолок:
- Я люблю вас, Шалафи.
В ответ лишь раздражённое фырканье:
- Не считай меня за дурака. Я и так это давно понял.
Даламар улыбается. А не так уж это страшно, как казалось. Шалафи даже не убил его за это признание, хотя, признаться, Даламар уже мысленно готовился к смерти за свои опрометчивые слова. Он медленно возвращает голову в вертикальное положение, с улыбкой смотрит на учителя, стоящего посреди комнаты и будто чего-то ожидающего.
- Знаешь, Даламар, когда магия вернётся в мир… верни мою Башню на место, ясно?
Эльф кивает. «Когда магия вернётся в мир» - звучит очень многообещающе из уст этого великого человека. Шалафи всё исправит. Он в очередной раз спасёт этот долбаный мир. Спасёт Даламара и всех магов, которые с уходом Богов с Кринна потеряли фактически смысл жизни. Даламар верит, что так всё и будет, потому что он верит в Рейстлина.
- И позаботься о моём племяннике, если встретишь его, - задумчиво добавляет маг.
Эльф снова беззвучно кивает. Кажется, это прощание.
- И… И Даламар, советую забыть о Циане. Возьми, наконец, себя в руки и не позорь меня. В конце-концов, ты моё наследие, неужели не ясно?!
Эльф прикрывает глаза и кивает в третий раз. Больше всего на свете ему сейчас хочется схватить учителя за руки и умолять его не уходить, побыть с ним ещё немного… Но он прекрасно понимает, что так ещё больше разочарует и огорчит Шалафи, снова выставит себя жалким и недостойным называться учеником великого мага. А потому он сохраняет внешнее спокойствие и, печально улыбаясь, тихо говорит:
- Прощайте, учитель. Вам пора.
Рейстлин хмыкает, с уважением смотрит на своего ученика и одобрительно кивает ему.
- Прощай, Даламар.
И он исчезает, растворяется в воздухе, оставив после себя лишь запах роз, магии и чего-то… божественного даже… Даламар встряхивает головой, отгоняя эти мысли.
Некоторое время он бездумно смотрит в темноту за окном. Затем он медленно проводит языком по губам, наслаждаясь остаточным вкусом этого странного поцелуя. Берёт со стола бокал, залпом его выпивает и, поддавшись внезапному порыву, выбрасывает графин вместе с бокалом в окно. Больше он не намерен угощать Циана, если тот вернётся…